№ 176. Михаил Нордштейн. Освободители? Нет, убийцы и садисты.

Михаил Нордштейн

Освободители? Насильники, убийцы и грабители

О массовых злодеяниях советского воинства в Восточной Германии в 1944 – 1945 гг

   Любая война далека от гуманизма. На войне убивают. На войне не говорят о политкорректности. На войне ненависть к противнику – обычное дело. И, тем не менее война – тоже мерило личности. Тот, кто и на войне с её жестокостями  оставался человеком: не мог стрелять в детей, насиловать  беззащитных женщин, глумиться над пленными, становиться алчным грабителем.

  Примеров солдатского благородства на войне предостаточно. Командир 219-й танковой бригады Герой Советского Союза Евсей Григорьевич Вайнруб рассказывал мне:

 - Ещё шли бои, а по Унтер ден Линден бежит «цивильный» немец. Машет руками, показывает на живот. Я выглянул из башни. Кое-как его понял. Дочь не может разродиться. Отец в отчаянии. Вот и решил использовать последний шанс…

  Я распорядился: бригадного врача подполковника Попроцкого срочно ко мне! Надо принять роды. Попроцкий прибыл вместе с фельдшером. Отец роженицы привёл их в подвал. При свете карманного фонарика сделали всё, что надо. Родилась девочка. Растроганный дедушка извлёк из какого-то тайника графин шнапса…

 И ещё одна немаловажная деталь тех дней. Берлин уже взят, кругом сплошные развалины. Но остались там жители, уцелевшие во время боёв, голодные, истощённые, подавленные страхом. Они робко стали выходить из подвалов. Ну а дальше-то что? Голодная смерть? Магазинов в городе давно уже нет… И Вайнруб приказал выделить несколько полевых кухонь специально для немцев. Повар наливал в миски, тарелки, кувшины и даже цветочные горшки густые щи, аппетитно пахнувшие шкварками.

- Спустя много лет, – рассказывал Евсей Григорьевич, – когда я был в Берлине, одна немка мне призналась: если бы не наши кухни, она бы умерла с голоду.

А сколько доброго сделал для жителей Берлина в первые же недели после окончания боёв его первый комендант Герой Советского Союза генерал-лейтенант Николай Берзарин! Благодарные берлинцы его именем назвали улицу¹.

  Можно привести немало и других примеров достойного поведения людей, испытавших ад войны, но оставшихся людьми в самом высоком понимании этого столь ёмкого слова.

  Но было и другое. Да такое, что писать об этом не просто тяжко. Омерзительно. О массовых, подчёркиваю, массовых  преступлениях советских солдат и офицеров по отношению к немецкому населению. К этой, скажем прямо, стыдной теме советские историки не обращались: она портила образ советского воина-освободителя. Да и  документы о том, попавшие в архивы, были строго засекречены. Они и сейчас в спецхранах…

Весной 2012-го я побывал в Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации. Поинтересовался политдонесениями  из 6-й гвардейской дивизии.

По опыту знал: они в той или иной степени отражали то, что называют «человеческим фактором». В них сообщалось о настроениях личного состава, и о подвигах,  и о всякого рода ЧП. Всё негативное, содержащееся там, в открытую печать, конечно же, не попадало. Предназначалось для  вышестоящего начальства, чтобы оно знало, что происходит на самом деле. Так что в правдивости этих донесений можно не сомневаться.

Однако полистать их не пришлось. Сотрудница архива как отрезала:

- Политдонесения в читальный зал не выдаются.

- Почему?

На её лице – всё та же неприступность.

- Нам так указано.

Кем указано? С какой целью?  Ведь прошло уже почти семь десятилетий после описываемых событий. Какие теперь могут быть в этих донесениях тайны?

Наивные вопросы. В основе нынешней идеологии путинского режима – «величие России». И не только нынешнее, но и уходящее в века. А  в бумагах, о которых речь, – есть сведения о военных преступлениях. Не единичных (где их не бывает!), а массовых. Какое уж тогда «величие»!

А что же нынешние российские историки? Редкий, очень редкий из них затрагивает  эту тему. На ней ни кандидатскую, ни докторскую диссертацию не защитишь. Могут обвинить в антипатриотизме.

Автором фундаментального исследования – что творили тысячи и тысячи советских  солдат и офицеров на немецкой земле с первых же часов, как вступили на неё, – стал немецкий журналист Гюнтер Бедеккер. Его книга «Трагедия Германии. Горе побеждённым. Беженцы Третьего Рейха, 1944 – 1945», вышедшая в 1980-м, выдержала пять изданий и впервые переведена на русский язык в 2009-м. Он записал десятки рассказов жертв и очевидцев дикого произвола, использовал документы Научной комиссии Федерального  правительства по истории изгнания немцев из Восточной и Средней Европы, множество фотографий и другие источники. Автор вовсе не отделяет военные преступления двух тоталитарных режимов – гитлеровского и сталинского –  друг от друга. Наоборот, подчёркивает их тесную связь. Вот уж, действительно, злодейства не имеют национальности.

В книге есть фотографии.  Трупы детей дошкольного возраста в селении Неммерсдорф, первом немецком селении в Восточной Пруссии, захваченном  наступающими советскими войсками 20 октября 1944-го. А  на этом снимке, сделанном в Керчи зимой 1942-го, запечатлены злодеяния гитлеровцев:  на снегу  трупы, трупы… И опять же, не солдат, а мирных граждан. Местные жители разыскивают среди них родственников. На переднем плане  над телом убитого – рыдающая женщина…

В Немерсдорфе рыдать  было некому: здесь   советские солдаты убили,  всех  – и старых, и малых. Селение ненадолго отбила рота фольксштурма. Открылось ужасное…

На телеге распяты четыре обнажённых женщины, в руки вбиты гвозди. На амбарных воротах – тоже распятые женщины, обе обнажённые….

Боец фольксштурма Карл  Потрек свидетельствовал:

«… В дальнейшем мы обнаружили в квартирах ещё 72 женщины, в том числе девочек, и одного старика 74 лет: все были мертвы, причём, все зверски убиты, за исключением немногих, убитых выстрелом в затылок. Среди убитых были также грудные дети, черепа их были проломлены каким-то твёрдым предметом. В одной комнате мы обнаружили на диване слепую старуху 84 лет в сидячем положении, у неё  снесено полголовы, голова, по-видимому, была расколота топором или лопатой сверху вниз до шеи».

Прибывшая в Немерсдорф через несколько дней  Международная врачебная комиссия установила: все женщины, даже девочки  8 – 12 лет, даже слепая старуха, были изнасилованы.

Что это, какой-то феномен необъяснимого садизма, творимого попавшими в советские  войска уголовными отморозками? Исключительный случай? Если бы! Подобные злодеяния совершались в Восточной Пруссии, куда осенью 1944-го ворвались советские войска, повсеместно. Тогда откуда эта патологическая ненависть, стремление надругаться, растерзать, дать автоматную очередь не только по мирным людям, но и по зеркалу, картине на стене, а уходя, сжечь дом, не говоря уже о мародёрстве?

Тоталитарные режимы растлевают людей, прививая жестокость, самые низменные качества  и, конечно же, вытравляя благородство. В массовое сознание вбивается: врагам  никакой пощады! А на войне уже цепная реакция: ненависть рождает ненависть. Злодейства немецких оккупантов на советской земле породило ответное чувство мести. Оно неустанно взращивалась и пропагандой. Накануне  наступления Красной Армии в Восточной Пруссии в каждую часть  поступили листовки. Текст  написал Илья Эренбург.

  «Мы знаем всё. Мы помним всё. Мы поняли: немцы не люди. Отныне слово «немец» для нас самое страшное проклятье. Отныне слово «немец» разряжает ружьё. Не будем говорить. Не будем возмущаться. Будем убивать. Если ты не убил за день хотя бы одного немца, твой день пропал…»  Заканчивался текст всё тем же: «Не промахнись. Не пропусти. Убей!»

Потом он оправдывался: имел в виду гитлеровцев. Но в листовке-то об этом ни слова! Там яснее ясного: «Немцы не люди». А если так, то чего их жалеть! Бей их всех подряд,  беспощадно круши их логово!  А как иначе понять эту листовку солдату с несколькими классами образования, которых в Красной Армии тогда было большинство?

Читаешь эту листовку (Гюнтер Бедеккер её полностью приводит) и думаешь: Эх, Эренбург…

Понимал ли, что это воззвание, как бензин на раскалённую плиту. Полыхнёт таким пламенем, что огонь уже не станет разбирать, что возле него: пожрёт всё подряд.

  «Вдохновлённые» подобными призывами-возваниями, немало советских солдат и офицеров проявило себя во всей «красе». Автор книги приводит примеры… Колонну немецких беженцев, голодных, измученных, еле бредущих по разбитой дороге, настигают советские танки. В упор расстреливают, давят гусеницами телеги, людей, лошадей… Потом бравый танковый командир доложит начальству: «Разгромлена вражеская колонна». Глядишь, и орден за это получит. Расстреливали беззащитные колонны беженцев и с воздуха штурмовики. Словом, всё повторилось. Только на советской земле  карателями в авангарде гитлеровского нашествия были солдаты и офицеры вермахта, а на немецкой – советские «воины-освободители».

Среди этой изуверской жестокости потрясают своей гнусностью массовые изнасилования. В книге примеров того более чем достаточно.

  «Крестьянин Карл Тиферт из Лоссена в округе Бриг, Нижняя Силезия сообщил Научной комиссии о первых часах русской оккупации в его деревне.

«Сразу же стали насиловать женщин. Мою служанку русские изнасиловали тринадцать раз подряд. Крестьянина Германа Веде убили вместе с женой и дочерью. Теодор Рушер, Макс Леешь, Макс Пайшкер были застрелены. Рентнер Шольц и его жена забиты лопатами насмерть. Одна женщина пыталась защитить свою 12-летнюю дочь: мать застрелили, девочку изнасиловали…»

Священник прихода Нейсе-Нойланд в округе Нейсе, Верхняя Силезия сообщил о смерти девятилетней девочки по имени Гретель. Русские пытались изнасиловать её мать, девочка с плачем бросилась защищать её и заслонила её собой. Солдаты застрелили ребёнка».

«О том, что происходило в городе Грюнберге, Нижняя Силезия, дал показания католический священник Георг Готвальд: «В городе с утра до ночи не смолкали истошные крики замученных, изнасилованных. На женщин и на девушек охотились как на дичь. В мой дом сбежалось много девушек и женщин, которых изнасиловали от двадцати до сорока раз подряд за день. Мне рассказали о нескольких садистских убийствах (вспарывание живота, половых органов, отрезание грудей). Я сам видел эти трупы и хоронил их».

  Ещё цитировать? Нет, не могу: могут не выдержать нервы.

  Возникает неизбежный вопрос: всё это происходило не тайно, а вполне открыто. Где же были офицеры? Ничего не видели, ничего не слышали? Почему допустили этот кошмар? Почему? Да многие из них (не все, но повторяю,  многие) сами  его творили. Об этом тоже написано в книге  Гюнтера Бедеккера.²

        Были  и попытки пресечь дикие расправы. На защиту беззащитных решительно встал майор Лев Копелев. И что же? Был обвинён в «пропаганде буржуазного гуманизма», в «сочувствии нашим врагам» и вскоре  брошен на 10 лет в ГУЛАГ. А высшее командование – генералы-маршалы – они, что, ничего не знали, что вытворяют с немецким населением «освободители»? Знали. И нужно признать: время от времени появлялись на этот счёт суровые приказы. Но доблестных военачальников больше заботило другое: как бы не упала армейская дисциплина. А что касается насилий над немецкими женщинами, то, в общем-то, смотрели на это сквозь пальцы. Притомились на войне солдатики, так что пусть теперь порезвятся.

И для тотального грабежа,  был полный простор. Тащили, кто сколько мог. Правда, потом ввели некие негласные нормы: солдат мог напихать в свой «сидор» всё, что туда влезет, у офицера уже были чемоданы, а  генералам и маршалам грузили «трофеи» в автомашины  и железнодорожные вагоны. Лидером здесь стал «маршал победы»  Жуков. Когда он попал в сталинскую опалу, на его даче в ходе обыска  был обнаружен целый склад дорогих вещей: золото, бриллианты, ковры, картины из музеев, километры тканей, редчайшие сервизы и прочее и прочее.

Нужны комментарии?

Расчеловечивание. Что за вирус такой, разрушающий душу человеческую? На эту тему уже изрядно написано, и спорить тут можно бесконечно. Но одно бесспорно:  из ничего ничего не вырастает. Никакой обездушивающий вирус не угнездится там, где прочна нравственная иммунная защита. Но она, эта защита, в большевистском государстве планомерно и неустанно разрушалось. Его основатель, незабвенный Владимир Ильич, возведённый партийной пропагандой в ранг непререкаемого гения,  публично отменил и Бога, и общечеловеческую мораль, заменив её «классовой целесообразностью». Если вся идеология большевизма была пропитана классовой ненавистью, если то, что раньше считалось бесчеловечным, сатанинским, стало приниматься за доблесть, уже нечего удивляться половодью жестокости,  захлестнувшего всю страну. Братоубийственная гражданская война, развязанная большевиками, расправа с инакомыслящими, тотальное ограбление крестьянства, жестокое подавление любого недовольства властью, массовые сталинские репрессии с изуверскими истязаниями в застенках, массовые доносы, поголовный страх – всё это растлевало общество, вытравляя из людей доброту,  благородство, чувство достоинства. Ничего нет неожиданного и в том, что во время гитлеровской оккупации число полицаев из местных, добровольных доносчиков и расстрельщиков было значительно больше чем партизан. Да и среди «народных мстителей» оказалось немало и тех, кто творил злодейства по отношению к своим соотечественникам.

Люди и нелюди. Два вечных полюса в жизни на этой планете. Они – не врождённая данность от Всевышнего. От  людского выбора, обусловленного нравственной стратегией общества, а, значит, всей системой воспитания его граждан. Вполне естественно, что мерзости большевистской империи оголтело выплеснулись и  на чужой земле, когда  были сломаны моральные тормоза.

*  *  *

 С тех пор прошли десятилетия. Стала ли нынешняя российская армия, преемница Советской армии, человечнее, поднялся ли в ней дух рыцарства, извлечены ли уроки из тех страшных, позорных деяний? Увы…

За четверть века, что мне довелось прослужить в Советской армии, не припомню ни одного занятия с солдатами или офицерами, ни одной беседы, где говорилось бы о подлинной солдатской или офицерской чести, а, значит, рыцарстве, благородстве, недопустимости, какой либо жестокости и бесчинств к мирным жителям. Не говорили… Будто в случае боевых действий войска будут воевать только в пустынях и джунглях, а не среди населённых пунктов. Говорили нам больше о ненависти к «подлым империалистам и сионистам», цитировали Ленина, где он клеймил врагов революции и советского государства, внешних и внутренних. Как часто, и письменно и устно, употреблялось в разных вариантах и падежах это слово – «беспощадность»! А с каким пафосом звучали со сцены стихи классика советской поэзии: «Ваше слово, товарищ Маузер»!

Означенный «товарищ» поработал весьма усердно.

Страшные результаты этого усердия широко известны.

Война в Афганистане и две чеченских войны уже наглядно показали, как глубоко проникло в армию злобное и алчное именно то, что ведёт к военным преступлениям. Почитайте репортажи Анны Политковской из Чечни в её посмертной книге «За что» (Москва, 2007). Столько там открылось омерзительных преступлений российского воинства, что невольно думаешь: да чем оно по своим моральным качествам отличается от того, о котором написал Гюнтер Бедеккер? Да, в общем-то ничем.

…Во время «зачистки» в селении  Алды федералы отрезали голову раненому, но ещё живому пенсионеру. Султану Темирову. Туловище бросили собакам.

В другом доме нескольких беженцев, в том числе и женщину, хладнокровно сожгли из огнемётов.

В Новых Алдах у 68-летнего Ахмета Абулаханова молоденький солдат потребовал: «Вынимай зубы, старик. И ещё неси деньги, а то убью». Ограбив, его всё равно расстреляли. «Совмещая казнь с упражнениями по стрельбе, снесли верхушку черепа. После старика убили ещё троих. Один был инвалид детства и всё пытался докричаться, что он инвалид, и у него есть соответствующие документы». Не пощадили. Многих сожгли в домах заживо.

Подобных кошмарных эпизодов в репортажах Анны Политковской  десятки.

Иногда можно услышать: зачем нам эта ваша правда с этими ужасами? Зачем в них копаетесь?

Зачем? Ответ тут может быть только один:  беспамятство опасно. История – это ведь и нравственный опыт.  Он побуждает задуматься, в какую бездну может опустить необузданная ненависть, победа плотского над духовным. А усвоить этот опыт,  значит, приложить усилия к тому, чтобы  мир стал хоть чуточку добрее.

__________________________________________________________________________________