Гершом Киприсчи
ОДНИМ МОСКОВСКИМ УТРОМ
Приехав в Москву накануне поздно вечером и сразу же с дороги приняв душ, я прилег отдохнуть на диван, но разморенный дорогой я проспал на этом диване до самого утра. Утром же, изрядно уже проголодавшись, я вышел из внутреннего двора огромного дома по Тверской\Горького, где я остановился в хорошей сталинской квартире, в которой еще не так давно жил какой-нибудь именитый советский писатель, режиссер, летчик или генерал, с твердым намерением хорошо и плотно позавтракать. Мой путь из арки на Тверскую\Горького - центральную улицу столицы, словно бы широкой рекой впадающей в Красную Площадь и ведущей из города к Кремлю, преграждали однако металлические заграждения, по всей видимости поставленные минувшей ночью, а перед этими заграждениями стояли несколько милиционеров в парадной форме.
На самой Тверской - как я успел заменить из арки - стоял танк с надписью "За Родину! За Сталина"! Из динамиков доносились звуки советской песни "Вставай страна огромная, вставай на смертный бой" -Ваши документы, - сказал милиционер, стоявшей по ту сторону металлических заграждений. Он смотрел не то, чтобы враждебно, но очень строго. Кобура висела у него на боку. Заряжен был его пистолет или нет - я не знал. Но знать мне этого не хотелось. Настоящий представитель власти.
- Покажите вашу прописку. Вход и выход - строго по прописке в паспорте.
-У меня нет прописки, - ответил ему я и вынул паспорт из внутреннего кармана пиджака.
-Как это нет? А временная регистрация есть? - тут уже милиционер взглянул на меня более пристально, прищурился. Видимо он начал подозревать, что вполне возможно, что у него в руках оказался иностранный агент, а то и вообще - шпион.
-У меня нет прописки, товарищ милиционер, я не отсюда.
Мимо милиционеров прошла группа людей в форме НКВД. Один из них, самый плотный и видимо старший, сняв с себя фуражку, вытер ладонью пот со лба, и увидев меня с милиционером, сказал служителю общественного порядка.
-Что ж вы, товарищ милиционер, гостей нашего города так встречаете, сразу же видно - иностранец.
-Угу. - ответил милиционер человеку в форме НКВД . И потом мне: -Ладно, проходим, не задерживаем.
Мой лоб успел покрыться испариной, так как я всем своим существом прочувствовал, что без прописки и регистрации могут меня ведь и в отделение забрать. Пройдя все заграждения, я оказался на Тверской. Транспорта - общественного или личного -не было. Все было перекрыто и толпы людей с флажками фланировали по центральному проспекту столицы. Тут и там, прямо на проезжей части были расставлены инсталляции на героические советские темы: одна изображала ледоход "Челюскин", другая - космический корабль, на которой первый советский космонавт Юрий Гагарин совершил полет в космос, третьей, что я заметил - была скульптурная композиция "Рабочий и колхозница". Дворники-узбеки в фирменных костюмах блюстителей чистоты стояли прямо рядом с группами милиционеров - блюстителей общественного порядка. Я зашел в легендарную вареничную номер 1. У входа стояла статуя пионера Павлика Морозова, почему-то играющего на трубе, в натуральный рост, того самого, что сдал ЧК-НКВД в тридцатые годы своего отца, не принявшего Советской власти . Все стены были плотно обклеены газетами "Ленинское Знамя", "Труд", "Правда", "Магнитогорский рабочий". Интерьер дополняли тяжелая массивная хрустальная люстра и несколько шкафов с расставленными в них на полках советскими консервами . Прямо у статуи Павлика Морозова я был встречен и препровожден на место улыбчивой официанткой в костюме Снегурочки. Все поданное - вареники с вишней, оладушки с кленовым сиропом и свежезаваренный чай - были чудо как хороши.
Дверь открылась и виденная уже мною ранее группа людей в форме работников НКВД вошла вовнутрь и расположилась за соседним столиком. Тот, что просил за меня у милиционера, мне улыбнулся. Он действительно был у них за старшего, что было понятно из его реплики, обращенной к коллегам. -Так, мужики, после кофе заходим сейчас все по очереди в туалет и меняем униформу НКВД на воинов Ивана Грозного. После 12.00 мы все должны ходить по улице уже в одежде опричников. А в 14.30, после обеда - снова форма НКВД.
Расплатившись с официанткой, я вышел снова на Тверскую и направился в сторону дома. Тот милиционер пообещал меня запомнить и пропустить обратно домой. На улицах сменилась эпоха, и действительно все актеры, нанятые правительством Москвы, уже показывали народу не советское время, но древнерусское: монахи, опричники, витязи. Тут и там появились и лотки с церковной литературой.
Мимо меня, взявшись за руки, прошлись Олимпийский Мишка - символ Олимпийских игр 1980 года и Волк-Забивака, символ ЧМ по футболу 2018. Иностранцы и приезжие из других города россияне фотографировали все происходящее с нескрываемым восторгом.
Интересно, подумал я, если в стране, где по официальным данным 22 миллиона человек живут ниже уровня бедности некруглую дату Москвы 870 лет - празднуют с таким размахом, с такими затратами, и с совершенно неисследимой уже коррупцией, когда к этой годовщине весь город был перекопан, сменены тротуары, выложена новая плитка и начат снос старых домов, что же будет на 900-летие? Я остановился перед фасадом здания правительства Москвы, где Георгий Победоносец убивал дракона, олицетворяющего всех врагов, идущих на Русь.
Тем временем советская музыка в динамиках на улице тоже уже сменилась в соответствии с показываемым временем монархической увертюрой "Жизнь за Царя" Михаила Ивановича Глинки. Часы на Спасской башне Кремля пробили полдень.
Торжественно заголосили колокола на десятках Московских церквей. "Жизнь за царя" Глинки закончилась и под грохот канонады зазвучала тема "Боже Царя храни" из увертюры "1812 Год" Петра Ильича Чайковского.
Тысячи шариков, под восторженные возгласы и аплодисменты гуляющих толп взметнулись в небо.
Со всех шариков улыбался своей сардонической улыбкой жителям столицы Владимир Владимирович. Словом, День рождения Москвы обещал выдаться на славу.