Вера Корчак
Америка на распутье
Американский народ отстаивает свою свободу
Всякий российский иммигрант, обладающий некоторой наблюдательностью, вскоре после приезда в Америку замечает, насколько динамично американское общество - по сравнению с оставленной позади “родиной”. Американцы формируют группы интересов, различные общества, протестуют, подписывают петиции, демонстрируют, и не только в больших культурных центрах (как в России), но и по всей стране, по всем социальным слоям. Общество живет, бурлит, дышит. В Америке существует более полутора миллиона так называемых “неправительственных организаций” (non-governmental organizations), которые власти не имеют права контролировать - от политических групп, занятых вопросами выборов, политических платформ и т.п. до гуманитарных, филантропических и религиозных обществ по борьбе с бедностью, болезнями, по поддержке жертв насилия и многому другому. В США почти нет ограничений на свободу самовыражения и свободу ассоциаций (закреплено Конституцией). И это создает основу гражданского общества.
Гражданское общество определяется как “общество с развитыми экономическими, культурными, правовыми и политическими отношениями между его членами, независимое от государства, но взаимодействующее с ним” (Политический словарь). Далее поясняется, что современное общество включает три начала: коллектив, индивид, власть. В гражданском обществе соблюдается равновесие прав, свобод и обязанностей этих трех начал: человек (личность) – общество (коллектив) – государство (власть). Доминирование одного из начал разрушает гражданское общество (или не дает ему сформироваться, как, например, в России или Китае, где доминирует власть).
Американское гражданское общество формировалось преимущественно беженцами из стран Европы, которые приносили с собой европейскую культуру, технические и хозяйственные навыки, и, главное, отличались особым менталитетом, отражающим богатую событиями европейскую историю. Независимо от причин бегства, основная масса беглецов отличалась большой инициативой, смелостью, решительностью, и, главное, ярко выраженным индивидуализмом, стремлением к свободной предпринимательской деятельности и к свободе вообще. Система власти в США формировалась снизу, естественно, а не насаждалась сверху какой-то внешней силой. Она “самоорганизовывалась” методом проб и ошибок параллельно формированию гражданского общества и самим этим обществом. Так постепенно вырабатывался компромисс между обеспечением общественного порядка с одной стороны и индивидуальной свободой с другой - между потребностями и правами коллектива и потребностями и правами личности. В России, кстати, все было наоборот: не общество формировало систему власти, а сформировавшаяся система власти формировала покорное ей общество.
После победы в войне за независимость рыхлая конфедерация 13 штатов всего за полтора десятилетия превратилась в единое демократическое государство с двухпалатным парламентом, разделением трех властей, с компромиссом между федеральными, штатными и местными властями. В дальнейшем сложившаяся система власти лишь отшлифовывалась и усложняла свою структуру, главным образом путем дополнений к Конституции. Как и положено всякой самоорганизующейся системе, молодое американское государство характеризовалось бурной географической, военной и экономической экспансией, которая в основном завершилась к середине ХХ века. Ее сменили идеологическая (борьба за неотъемлемые права человека) и финансовая экспансия, перешедшая в глобализацию.
Что же делает гражданское общество Америки таким уникальным? Это, несомненно, высокая степень индивидуальной свободы граждан, их суверенитет - способность и возможность выбора альтернатив в достаточно большом пространстве. Суверенное пространство личности - это та область, которую она способна контролировать (т.н. “подконтрольная внешняя среда”) и в которой она может проявлять свою свободную волю, то есть “самоорганизовываться”, а не быть организуемой внешней властью. Гражданское общество складывается из этих индивидуальных “воль”, поэтому можно сказать, что в основе американской государственности лежит индивидуализм, он пронизывает все общество.
Любая власть в силу своей ненасытной природы всегда пытается (если ей дать такую возможность) “сожрать” индивида, подчинить его, сузить его “подконтрольную внешнюю среду” и расширить свою. Поэтому американская Конституция была создана со специальной целью защитить индивида от государства, и большинство ее статей носит запретительный характер, четко определяя, что правительство НЕ может делать, и очерчивая границу его власти.
На этой границе и происходит противоборство этих двух самоорганизующихся систем – государства, которое стремится подчинить себе личность, и личности, которая борется за сохранение своего суверенного пространства, то есть той части социума, в которой она имеет свободу выбора (свободу воли). Без этой подконтрольной ей части внешней среды личность не может обеспечивать свое самосохранение и превращается в безликого и безынициативного обывателя.
Характерный пример - СССР. Это государство стремилось к полному порабощению личности и максимальному ограничению ее суверенного пространства. Советским гражданам указывалось сверху, когда выходить на демонстрации, за кого голосовать (всегда выдвигался один кандидат!), какой идеологии придерживаться, что читать, что думать, где жить и т.п. Правящая государственная бюрократия соорудила между собой и населением непроницаемый барьер. Она превратила все население в свою “подконтрольную внешнюю среду” и паразитировала на нем. А бесправное население рассматривало государственную власть как нечто чуждое, стоящее над обществом, независимое от народа. В таком государстве гражданского общества просто не может быть.
Вообще, в любой тоталитарной системе, и в какой-то степени в авторитарной, основная масса населения всегда рассматривается как объект, а не субъект власти, то есть не принадлежит системе. Тоталитаризм и авторитаризм отличаются друг от друга главным образом степенью этой подконтрольности: от полного подчинения при тоталитаризме до частичного при авторитаризме. В этом смысле главное отличие демократической системы вообще и США в частности заключается в том, что в ней население является частью системы, а не “подконтрольной внешней средой” власти. Личность в Америке еще пока не отделена непроницаемым барьером от власти и пока это так, гражданское общество США не утеряло способность влиять на власть. Это и является основанием для надежды на то, что наблюдающиеся с середины прошлого столетия признаки старения Америки можно замедлить и даже приостановить.
В том, что государства стареют, нет ничего удивительного - ведь в природе нет вечных самоорганизующихся систем, ни биологических, ни социальных. Старение - это ухудшение механизма саморегуляции и самонастройки системы, накопление в ней ошибок, которые отражаются на качестве ее функционирования и, следовательно, на ее способности адаптироваться к внешним и внутренним изменениям. За примером далеко ходить не надо - стареющему человеку хорошо знакомы признаки ухудшения функционирования его организма, который то тут, то там начинает давать сбои. Что касается социальных систем, в них ошибочные решения носят кумулятивный характер: если они не корректируются, это приводит к старению системы. Ей требуется все больше времени для анализа (“переваривания”) информации и, следовательно, для адаптации к изменившимся внешним условиям. Причем это справедливо как для больших систем (государство), так и для малых - например, бизнеса, правительственной администрации и т.п. Чем они сложнее, тем медленней адаптируются и тем хуже работают.
Однако в отличие от организма социальные системы способны замедлить старение на его начальной стадии либо путем экспансии во внешнюю среду и устранения в ней нежелательных вызовов, либо путем еще большего усложнения своей структуры. Реакция американской власти на теракт 2001 года иллюстрирует эту закономерность.
Действительно, на протяжении нескольких предшествовавших лет власть реагировала на вызовы терроризма замедленно и неадекватно. Затем последовала запоздалая реакция: разрастание бюрократического контрольно-репрессивного аппарата (создано новое министерство - Департамент внутренней безопасности) и ограничение некоторых прав и свобод граждан. После этой “внутренней” экспансии последовала внешняя (Афганистан, Ирак) с целью устранения гнезд терроризма. Эту внешнюю экспансию можно рассматривать как попытку власти исправить многолетнюю недооценку опасности терроризма.
Такая реакция стареющей системы может лишь замедлить, но не остановить процесс старения. Рано или поздно система утрачивает способность к любой экспансии, а следовательно, и росту вообще (“стадия нулевого роста”). На стадии старения СССР поступал так же, ответив на вызов международного демократического сообщества сначала разрастанием военного ведомства, а затем - вторжением в страны Азии и Африки. Это вторжение оказалось последним, и оно, безусловно, приблизило распад СССР. Старение советской государственной системы уже зашло слишком далеко, поэтому все судоржные попытки его замедления были бесполезными. Не так с Америкой. Она находится на начальной стадии старения, поэтому еще сохраняет способность компенсировать неадекватные и несвоевременные “отклики” на вызовы окружающей среды.
Среди признаков старения американской государственной системы чаще всего упоминаются такие, как ослабление религиозного компонента в жизни общества, распад традиционной нуклеарной семьи, увеличение иммиграции из чуждых по культуре и мировоззрению регионов, ухудшение ассимиляции иммигрантских потоков, ухудшение системы образования, безудержный рост и усиление государственной и всякой другой бюрократии, увеличение доли непродуктивного населения, нуждающегося в постоянной “подкормке”, и многое другое. Значительные изменения произошли и в динамике взаимоотношений между правительственно-бюрократической структурой (власть) и экономикой (предпринимательство). Бюрократия в Америке становится все более разветвленной, многочисленной и всепроникающей, все больше ограничивая свободное предпринимательство и другие сферы индивидуальной деятельности. Ее прогрессирующая коррумпированность снижает эффективность всего государственного аппарата управления. Одновременно происходит закулисное сращивание бюрократии с большим бизнесом - капиталом (crony capitalism), что нарушает все принципы баланса свободного предпринимательства и власти. Действительно, капитал всегда стремился к неограниченной экспансии и пытался избавиться от вмешательства государства в его дела, а государство должно было защищать простого потребителя путем ограничения экспансии капитала. Теперь это не так. Капитал объединился с властью (купил ее), и власть теперь служит своим донорам и так называемым “специальным интересам”, а не народу[1]. А крупные промышленные компании, такие как Pepsi, Twitter, Heineken, Starbucks, Facebook и другие, в обмен на правительственные поблажки и льготы занялись политической пропагандой в угоду власти, что в прошлом было прерогативой политических партий, но не бизнеса.
Вот эти-то вызовы своему существованию американское гражданское общество и должно компенсировать. В состоянии ли оно осуществить это? Есть основания надеяться, что это так. Во-первых, в такой большой и сложной самоорганизующейся системе как американское государство все изменения происходят очень медленно (“крот истории копает медленно”). Во-вторых, воля к самосохранению отдельного индивида, являющаяся его фундаментальной потребностью, а также к защите своего суверенного пространства передается как бы по эстафете на все уровни общества и проявляется в коллективных действиях американского гражданского общества.
Например, усматривая угрозу своей свободе в слиянии большого бизнеса с властью, американцы объявляют бойкот “Таргету”, “Келлоггу” и другим крупным компаниям и фирмам, занявшимся политическим активизмом, отказываются от кабельного телевидения, перестают смотреть такие каналы новостей как CNN и MSNBC, считая, что те потеряли объективность и служат специальным интересам. Не сговариваясь, перестают посещать стадионы и смотреть платные игры американского футбола по телевидению после того, как игроки начинают выражать протест против американского гимна. Протест против ухудшения образовательной системы и ее засорения атеистическими и социалистическими идеями привел к всплеску популярности частных и чартерных школ и так называемого “домашнего обучения” (home schooling). Один из самых недавних примеров гражданского общества в действии - восстановление Конгрессом налоговых льгот для супружеских пар, желающих усыновить ребенка. Это стало возможным благодаря давлению на правительство организации American United for Life, ставшей фокусом движения американцев, обеспокоенных обесцениванием человеческой жизни в современном обществе.
Но самым поразительным является протест американцев против изменений в структуре власти. Неожиданно для всех президентом становится “аутсайдер” Трамп, который выигрывает 84,3% всех американских графств и 30 штатов из 50-ти. Хиллари Клинтон считала президентство у себя в кармане, но американцы решили иначе, даже несмотря на мощную анти-трамповскую пропаганду почти всеми СМИ в духе травли диссидентов на нашей исторической родине в советские времена. Не может не вызвать уважение неподатливость американского народа на эту пропаганду, его решимость восстановить баланс двухпартийной системы власти, остановить слияние верхушек обеих партий и формирование правящего класса коррумпированной элиты, ставящей себя над законом. Американцы не желают становиться подданными этого правящего класса, его “подконтрольной внешней средой”.
Уникальная и редкая среди демократических государств двухпартийная система власти США позволяет (позволяла до недавнего времени) балансировать два противоположных полюса человеческого общества: коллективизм и индивидуализм. В некотором смысле можно сказать, что республиканцы защищают индивидуализм (правый полюс), а демократы – коллективизм (левый полюс). Именно этот баланс двух полюсов придает американскому обществу такую завидную устойчивость, не давая стране скатиться ни к экономическому хаосу, ни к тоталитаризму. Система государственного устройства США в процессе своей самоорганизации сумела найти наилучший баланс между правами и потребностями суверенного индивида и правами государства. А укоренившийся в обществе с середины ХХ столетия страх перед однопартийной системой власти, создающей предпосылки для тоталитаризма, обычно заставлял значительную часть граждан Америки голосовать за слабеющую партию (голосование “от противного”).
Если отвлечься от собственных политических пристрастий и симпатий, нельзя не признать положительным тот факт, что несмотря на “старение” Америки, ее общество еще сохранило способность корректировать такого рода отклонения от нормы. Чрезмерное усиление Демократической партии за последние десятилетия и недовольство населения ее все более “левеющей” политикой привело к тому, что с 2010 года демократы потеряли 12 губернаторских мест, 62 места в Палате представителей, 9 - в Сенате и 958 (!) в легислатурах штатов. А чрезмерное ослабление Республиканской партии, а точнее, ее руководства, которое - справедливо! - обвиняют в том, что оно фактически поддерживает платформу демократов вместо того, чтобы противостоять им, - создает вероятность превращения двухпартийной системы в однопартийную. Поэтому голосование “от противного” не приводит к восстановлению баланса партий. “Республиканцы только по названию” (Republicans in name only - RINOs) не выполняют своих обещаний, данных электорату, и больше не являются представителями платформы своей партии. Поэтому электорат потихоньку занялся “чисткой” аппарата республиканской партии, избирая новичков-аутсайдеров вместо засидевшихся на своих постах конгрессменов и сенаторов. По этой же причине был избран и Трамп.
Трамп - лишь фокус общественного сопротивления происходящим в стране переменам. Он оказался “вынесенным” на президентский пост, так как сумел выразить чаяния народа. В строгом смысле этого слова, Трамп - не идеолог и конечно не консерватор. Он - практик, и если присмотреться к его политике, то становится ясно, что все его действия (или попытки таковых - при сопротивлении членов его собственной партии) направлены на практическую корректировку тех факторов, которые ведут к старению и ослаблению Америки. Например, ослабление религиозной морали (моральный релятивизм, размывание границ между “добром” и “злом”) и нуклеарной семьи Трамп пытается скорректировать мерами по обеспечению защиты прав верующих и религиозных организаций и уменьшения вмешательства государства в их дела. Так, он отменяет мандат Обамы, обязывающий религиозные организации обеспечивать противозачаточные и абортивные средства в медицинской страховке своих служащих, и прекращает федеральное финансирование абортов. Он неоднократно подчеркивает важность сохранения иудео-христианских ценностей, на основе которых было создано американское государство (“We don’t worship government, we worship God”). Проблему ухудшения ассимиляции иммигрантов и кучкования населения по этническому принципу он предлагает решать заменой “цепной иммиграции” (chain immigration) на иммиграцию, основанную на заслугах (merit based). Одновременно он применяет меры по дерегуляции малого бизнеса и свободного предпринимательства[2], на что рынок (тоже самоорганизующаяся система!) уже реагирует позитивными сдвигами. Проблему роста доли непродуктивного населения он решает восстановлением требования трудоустройства как условия получения пособий (отмененного предыдущим президентом). А понимание необходимости усиления американской экономики проявилось в принятии таких мер, как разрешение на прокладку т.н. Кистоунского газопровода из Канады, на расширение добычи нефти и газа в Мексиканском заливе и т.п. Оно проявилось и в успешном заключении предварительного торгового соглашения с Китаем (на общую сумму 250 млрд долларов) во время недавнего визита Трампа в эту страну. В соглашение входят договоры на 43 млрд долларов по разработке газовых месторождений и поставок из США в Китай сжиженного газа. Это не только оживит американскую экономику и укрепит ее суверенитет, но еще более расшатает путинский режим, “перебив” у него в лице Китая богатого клиента.
Поэтому в целом политика Трампа действительно направлена на “корректировку” курса страны и восстановление тех ее атрибутов, которые сделали Америку самой свободной и преуспевающей державой мира. Будем надеяться, что американскому обществу удастся решить стоящие перед ним задачи и что Америка как наиболее сильная держава демократического мира останется таковой. Америка - уникальное государство, которое сыграло ключевую роль в победе над фашизмом и коммунистическим тоталитаризмом и спасло от этих двух бедствий Европу и весь свободный мир в ХХ веке. Можно без преувеличения сказать, что и в наступившем столетии судьба всего свободного мира опять ложится на плечи этой замечательной страны. Она вынесет этот груз только в том случае, если ее гражданское общество сумеет отстоять свой суверенитет.
[1] См., напр., Cato Institute Policy Report (www.cato.org) - “Business Has Too Much Power in Washington, D.C.”.
[2] На июль 2017 администрация Трампа отменила 469 постановлений и приказов предыдущей администрации, и приостановила выполнение еще 391 постановления для их дальнейшей оценки.