Давид Поташников
Чума
Вчера, казалось бы, пришло восьмое ма…
Но было надвое разорвано снарядом.
Ползёт по глобусу кремлёвская чума
И всю планету осыпает чёрным ядом.
В руинах корчится мой Киев золотой,
И Украину топчет с завистью и злобой
Сапог российский бронетанковой пятой
По воле фюрера и своры узколобой.
Сигналит время нам, что тело и душа,
По мановению убогого урода,
Вновь обесценились, не стоят ни гроша,
И смерть обыденна, как скверная погода.
И все прекрасные слова о доброте,
И мира доброго чудесная картинка —
Повисли все, как жемчуга на нищете,
Как на покойнике шальная паутинка.
Когда проснулся я...
Я встал под щебет птиц, и улыбнулась мама,
В распахнутом окне открылись мне с утра
И море Пушкина, и небо Мандельштама,
И в пене облаков — Цветаевой гора.
А майские жуки, жужжа, вокруг летали,
И я с балкона вновь на город свой глядел.
А Киев гомонил, трамваи грохотали…
С газетою отец, задумавшись, сидел.
Мальчишки во дворе носились и орали,
А в парке Пушкинском, зачитанный до дыр,
Глядел поверх голов, присев на пьедестале,
Мой Пушкин бронзовый, курчавый мой кумир.
И это был простой воскресный день Шулявки,
По Брест-Литовскому валил рабочий люд,
И в воздухе хрущи, и бабушки на лавке,
И весь из белых свеч каштановый салют…
Я слишком долго жил, и город мой — руина.
Уже не будут знать о том отец и мать.
С российскою ордой воюет Украина.
Я, видно, слишком стар, чтоб это понимать.
Я, видно, слишком глуп для этой дикой чуши.
Наверное, она токсична для ума.
Российская чума пришла по наши души.
Безносая с косой, российская чума.
России больше нет. Огромная воронка
Пока ещё смердит и бомбами плюёт.
И надо ждать, когда прибудет похоронка
И в сердце соловей, очнувшись, запоёт.