Наталья Асенкова
Тот, кто не рискует
Рассказ
В тот год выпало убийственно жаркое лето в нашем южном городе, и все соседи разъехались на отдых со своими детьми, то есть с подружками и моими ровесницами и моей будущей одноклассницы Веры Самсоновой тоже. Когда пекло июля стихло, наступил душный август, но легче не стало. Воздух упорно не желал охлаждаться и снова запершил в горле так навязчиво, что не спасали ни домашние компоты в стакане со льдом, ни магазинный лимонад в зеленых бутылках, ни даже всегда холодная живительная вода из большого сифона. Двигаться не хотелось, клонило ко сну, и Вера Самсонова прилежно дремала над букварем. Нашей Вере Самсоновой предстояло идти в сентябре в первый класс. В нашу школу, что была расположена через дорогу от здания, где жила семья Самсоновых, Вера записалась ещё вес-ной.
На Веру Самсонову мрачно надвигалась, словно туча, тягостная, кропотливая битва за различные нужные и ненужные тоже знания, но одинаково предусмотренные программами обучения учащихся Советской страны, согласно утвержденным разными инстанциями планам среднего образования. Планы эти оперативно претворялись в реальную жизнь после смерти Сталина. Школа была утверждена теперь единая и смешанная, взамен бывших раздельных мужских и женских школ. Это были новшества по облегчению жизни и быта трудящихся советских граждан. Но школьное коричневое платье с длинными рукавами всё ещё оставалось обязательной формой для девочек, и оно, жаркое, сшитое навырост, пугало Веру своей тяжестью.
Она несколько раз настойчиво примеряла форму под руководством своей энергичной бабушки, которая мастерски укоротила платье, подшив подол мелкими стежками. Все, казалось, можно было изменить и славно приспособить именно к лучшему! Одну лишь погоду нельзя было пока изменить, но в двухкомнатной квартире - распашонке семьи Самсоновых упрямо разгонял сухой неподвижный воздух трудолюбивый монотонный вентилятор.
- Погоди, наступит воскресенье, папа с мамой будут выходные, и тогда пойдем в парк отдыхать, - утешала Веру бабушка. - Там прохладно. Сядем на траве под деревьями. Возьмем с собой голубцов, печенья разного, мармеладу трехслойного. Котлеток кругленьких мы с тобой вволю нажарим, правда? Котлетки ты мне поможешь сготовить, Верочка, булочку меленько-меленько покрошишь в фаршик своими тонкими пальчиками, ладно? Ах, что за котлетки будут у нас, просто объяденье! И гамак возьмем с собой в парк. Привяжем к деревьям, покачаешься. Ты лёгонькая, деревца не погнутся, будь они даже и тонкие. Тебе непременно надо развеселиться! Ты такая бледненькая стала. Ты не бери так близко к сердцу эту школу, Верочка, прошу тебя! Все будет хорошо. Мы вот в гимназиях учились. Там трудно было, ещё и как! Французский язык мы учили. Да ведь он не всем девушкам хорошо давался, все эти вычурные в нос “же вуз эм, парля ву, мадам и месье”! Как вспомнишь, так вздрогнешь. Туда не смотри, сюда даже голову не поворачивай, а ресницы барышням лучше вниз опускать почаще! Строгие у нас воспитательницы были. Но худо-бедно, закончили мы гимназию, и я, и подруги мои. Только вот революция потом случилась, и на наш французский язык никакого спроса не было! Наоборот стало, боялись мы собой напрасно рисковать и даже не заикались про своё непролетарское происхождение. А эта ваша нынешняя школа простая совсем, иностранные языки там не в почете. Одна физика и математика, и никакого Закона Божьего, очень даже трудного. Его зубрить надо было, а не только понимать. Говорят, у самого Ленина по этому предмету тройка была единственная. По остальным предметам он одни отличные оценки имел. Хорошо он учился, этот Ульянов Володя. Да и твоя сестра Надя отучилась ведь в школе целых три года тоже неплохо. Конечно, она начала учиться ещё в женской школе, вроде бы, как в гимназии нашей. Но ты пойдешь в общую, мальчики тоже, значит, там будут. Ну, не все они драчуны, я так думаю. И учителя должны присматривать за порядком!..
Вера Самсонова нехотя встала с плетеного кресла, аккуратно пристроив тонкую подушку в плюшевой бежевой наволочке. Бывшая атласная, коричневая, а ныне ставшая совсем желтой, бахрома этой выцветшей наволочки свисала с кресла, словно перепутанные волосья кукурузных початков, угнетая Веру своей явной ветхостью. Вера привычно взглянула на листки календаря, висевшего на стене комнаты, рядом с выключателем. Сегодня была пятница, завтра суббота, и только потом наступало воскресенье, долгожданный выходной рабочих и служащих.
- Опять мы, бабуля, много денег истратим в парке, - сказала Вера. - Папа опять пива накупит, они с Ерошкиным Василием Антонычем опять целый день будут пить алкоголь. Наша мама опять разозлится, кричать на всех будет, а тетя Лена Ерошкина плакать будет. Ну его, этот парк! Я не хочу туда идти ни капельки! Мы с Надей дружим и без этого несчастного парка с Олей и Галей Ерошкиными.
- Вот и пойдем! - воскликнула бабушка. - Конечно, мужчины пива себе накупят. Да пиво не водка, сразу в голову не ударит. Это вас, детей, к тому же вообще не касается. Взрослым людям дети указывать не должны. Но вся беда в том, что от выпивки никак не отвыкнуть людям у нас в России, да ещё и при этой Советской справедливой власти. Выпивка наша воскресная мне тоже не по душе. Но вы с Надей играйте себе с сестричками Ерошкиными в свои игры, да свои секреты друг другу поверяйте. А у взрослых жизнь идёт своим чередом...
И помолчав, бабушка сказала, поглядывая на притихшую Веру:
- Ты про деньги и траты в голову не бери, Веруся. Рано тебе о том задумываться. Наша семья скромно живет, мы в рестораны не заглядываем. Мы сами готовим разные блюда, и вкусно готовим, правда? Как наготовим голубцов и котлеток, так на всех хватит, и на Ерошкиных тоже! Мы можем и своей семьей пойти в парк без Ерошкиных. Зачем они нам? Это просто папа ваш взял за моду такую их всегда приглашать вместе воскресенье провести. Мне это опять не по душе. Почему не пойти в парк без них? И пива меньше будет выпито. Мы с Любашей, то есть с твоей мамой и моей единственной дочкой, пиво не пьем. Я за свою дочь ручаюсь. Её и на глоток пива всей компанией уломать трудно, в отличие от мадам Елены Николавны Ерошкиной. Та хоть и всплакнет от грубости мужа, но от своего - то стаканчика пива не откажется. Ох, жизнь сейчас пошла! Вместе с победой в войне к людям в души прокрались зависть и жадность. За кордоном жизнь оказалась богаче нашей, вот горе какое! Отец всех народов канул в лучший мир, Господь его прости! Но зато теперь началась такая свобода, что дамочкам иным отказаться трудно от дурной привычки показать себя! В Германии многие наши офицеры в сорок пятом году обосновались, как известно, прочно. Старшенькая дочка, Оля Ерошкина, так и родилась в самом Берлине. Я согласна, что в Германии в то время было неспокойно. Да Елена Николавна не растерялась, нагребла себе под шумок вдоволь разного саксонского добра и сервизов в позолоте. И заодно манер разных вульгарных набралась, например, как глазки строить! У неё и стыда совсем не стало! А ведь она жена майора! Мы в гимназии нашей прежней все лишь только мечтали выйти замуж за военного...
Вера Самсонова привыкла к этим ироническим, хотя и не совсем понятным речам своей бабушки. Она не старалась что - либо уточнить для своего разумения в этих речах, потому что бабушка не любила повторять ни слова из уже однажды высказанного. Вера шла с вопросами к своей старшей сестре Наде, будто примеряя на неё, как школьное платье, свои желания и хитрости. Так и сейчас она привычно отправилась в родительскую спальню, где у балконной приоткрытой двери сидела в мягком кресле Надя, вышивая на пяльцах букет красных роз для нового чехла на диванную подушку. Сестра не подняла головы от вышивания, показывая пример трудолюбия для младшей сестры. Вера знала по опыту, что так и дальше будет, и потому, привычно постояв молча рядом с Надей минутку, Вера робко вымолвила:
- Бабушка говорит, мы в парк пойдем в воскресенье без Ерошкиных…
- Нет, без них мы в парк не пойдем. Папа их всегда зовет для компании. Без них он в парк не пойдет. Без них у папы компании нету. Поняла? - уточнила сестра.
- Тогда, выходит, мы будем в воскресенье дома весь день сидеть? - спросила Вера.
- Ну, и посидим, - отвечала сестра. - Ты бы делом занялась, а не надоедала всем другим. Ты вышивку свою закончила? У тебя ещё целых три тюльпана были не вышиты, я же видела в понедельник. Ты хочешь тоже новую диванную подушку. А ты вышила к ней чехол? Нет. А ещё хочешь подушку, как у Ерошкиных!..
- Но я все - таки один тюльпан вышила, - пролепетала Вера.
- Вот и посиди, потрудись воскресенье, - сердито сказала Надя. - Ты всех нас вечно тянешь в парк, а меня ещё и во двор играть. Но в это лето все подружки твои разъехались на дачи. Вот и ты посиди лучше дома, тебе полезно. Дома не с кем языком болтать. Все люди выпытывают друг друга, запомни это навсегда. Никогда не знаешь, с кем ты говоришь. Зачем всем знать о нашей семье лишнее...
- В прошлый выходной, когда мы были в парке, мне Галя Ерошкина сказала, что кафе открылось около Оперного театра, - затянула Вера. - “Арго” называется. Галя говорит, там столики круглые прямо на улице стоят, и на них скатерти синие, ещё синие занавески на стенках стеклянных внутри, и все официантки одеты в синие платья. ”Арго”, то есть это кафе, как будто корабль из книги про мифы Древней Греции. Галя мне сказала по секрету, что они туда ходили со своей мамой, тетей Леной. Они ели мороженое в вазочках на высоких ножках. Там хорошо, в кафе...
- Нет, наша мама говорит, что там ещё неспокойно, - отозвалась сестра. - Ольга Ерошкина рассказала мне по секрету, что когда они ели в этом кафе мороженое, один парень, похожий на настоящего киноартиста, сел за пианино и начал играть и петь запрещённый романс “Журавли,” который в нашей семье есть на пластинке из рентгеновской пленки. К этому парню подошел военный и спросил нарочно громко: “Где ты научился так здорово бренчать на пианино? Тебе нравится рисковать собой? Ты решил заработать себе десять или все двадцать пять? ” Этот парень отвечал: “Кто не рискует, тот не пьёт шампанское”. Я думаю, это всё было сказано совсем не о деньгах! А тетя Лена прошептала Ольге и Гале:
- Нам пора домой, девчонки! Этот парень обыкновенный дурак. Зачем пить такое шампанское, если за него надо рисковать? Есть водка и пиво. Они дешевле. И не рискуешь ничем...