пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ     пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ!

Михаил Ландбург

 

Это там, в Японии

 

 

 «Можно ли быть счастливым от дыхания, если никогда не приходилось задыхаться?»

 Татьяна Ахтман. «Шёпот»

 

 

 Шесть дней подряд глумилось жестокое солнце, и единствен-ным местом спасения для граждан города служила прибрежная полоса моря.

 Старик, который сидел возле меня, пил из бутылки водку.

 - Одурел от жары? - не сдержался я

 Старик нагнулся к потёртой сумке и свободной рукой достал из неё стакан.

 - Не пью, - отрезал я.

 Старик вернул стакан в сумку.

 - В Японии наводнение, - сказал я. - Есть много жертв. Люди остались без крова…

 Старик посмотрел на море.

 - Японию жалко, - вздохнул я.

 Старик отхлебнул из бутылки, слегка поморщился и отстранённо проговорил:

 - Так ведь природа…

 Я снова вздохнул.

 - Японцев жалко.

 Старик потрогал свои худые колени, сказал:

 - Хочешь, скажу кое-что?

 - Ну?

 - Опасная это болезнь – принимать близко к сердцу. После инфаркта – вторая…

 Я спросил:

 - Тебе японцев не жалко?

 Старик пробормотал:

 - Хочешь знать, что я думаю?

- Ну?

- Не жалко, - решительно сказал он. - Японское горе…Нам что, своего не хватает? Опять же – что если морю вздумается накрыть Хайфу?

 Мы помолчали. Потом я пожаловался на невыносимую жару.

Старик злобно улыбнулся:

- Потерпи! Недолго уже…

- Что недолго? - не понял я.

Старик пожал плечами:

- Хочешь знать, что я предвижу?

- Ну?

- Скоро жары не станет, потому что мир погрузится в вековую мерзлоту.

 Я поднял голову к небу.

- Боже, - прошептал я, - упаси нас!

- Упасёт, как же! - хихикнул старик. - Ничто нас не искупит, и никто из нас не откупится.

Где-то включили транзистор. Итальянские песни. Итальянцы пели о море, любви, ревности и макаронах.

Я лёг на спину и стал разглядывать небо. Потом я сказал:

- Может быть, сотворение мира до конца не завершено, и Бог всё ещё продолжает трудиться?

Старик не отозвался.

Я повернулся на бок, спросил:

- Ты так не считаешь?

- Люди должны быть готовы к своему исчезновению, - отозвал-ся старик. - Хорошо бы сразу и незаметно…

Я сказал:

- А пока несуразная природа принялась за японские острова.

Старик махнул рукой.

- Вот и валяй туда. Может, кого и спасёшь…

- Какой же вы злой! - заметил я.

Лицо старика стало багровым.

Мышцы на шее напряглись.

- Хочешь знать, что я чувствую? - шагнув ко мне, он посмотрел остановившимся взглядом.

- Нет, - выпалил я, - не хочу.

Он стал собирать свои вещи.

 - А японцев жалко, - сказал я.

 По сморщенным губам старика пробежалась улыбка.

 - Хочешь знать, что я сейчас сделаю? - не глядя на меня, спросил он.

 - Ну? - насторожился я.

 - Пойду посплю часок, другой, третий, четвёртый… - объявил он и побрёл в сторону кабин для переодевания.

 

 

Бледная лягушка

 

 Глухо зевнув, гостиничный лифт остановился, и женщина пос-пешно пройдя в номер, опустилась на кровать рядом с мужчиной.

Потом мужчина подумал: «А дальше? Что будет с нами дальше?»

Словно прочитав его мысли, женщина проговорила:

- В холодильнике осталась курица, но если ты не голоден, то можно будет пойти в гости к господину Лисину.

- К тому журналисту?

- Утром, на пляже, он любезно пригласил нас к себе, - напомнила женщина.

- К журналистам не хожу! - отрезал мужчина. - Ни к журна-листам, ни к проституткам.

Женщина сказала:

- Тогда пойду и открою холодильник.

 Мужчина приподнялся на локте.

- Да-да, сделай это, только, пожалуйста, прежде переоденься в своё серо-голубое платье.

- Моё праздничное платье?

- Да, пожалуйста! Высвободим из холодильника озябшую птицу, а затем элегантно, не торопясь, но вдохновенно её сожрём.

- Какая прелесть! - мрачно проговорила женщина.

«А дальше? - подумал мужчина. - Что же дальше?»

- Потом мы снова вернёмся в кровать, - отозвалась женщина.

Мужчина посмотрел на её груди. Они торчали не совсем бодро и не совсем симметрично.

 «А дальше, - подумал мужчина, - что же дальше?»

Женщина взглянула на потолок, а потом на стены номера, и вдруг, покинув кровать, подошла к окну, чтобы посмотреть на вечернюю улицу.

«Вот так всегда, - прищурив глаза, мужчина издали смотрел на мерцающие плечи женщины, - каждый раз, когда стараешься полюбить, непременно что-то тебе мешает: то запахи дешёвого номера гостиницы, то неожиданное касание острого локтя, то слюна, упавшая на грудь, то печальный рассказ из прошлого…»

- Подойди ко мне! - позвал он.

Женщина повиновалась.

- Любишь? - спросил он.

- Хочешь, чтобы я сказала «люблю!»

- Скажи!

- Это всего лишь слово, но если ты хочешь…

Он не ответил.

Они молча лежали в темноте, и он не снимал ладонь с её груди.

- День ушёл! - вдруг сказала женщина.

- Наверно.

- Ты не уверен?

- Я сказал «да».

- Ты сказал «наверно», - женщина потянулась к настольной лампе и включила свет.

На потолке показалось бледное пятно.

- Словно бледная лягушка, - проговорила женщина.

Мужчина посмотрел на потолок, подумал: «С этой женщиной я расстанусь так же легко, как и с теми, что были до неё».

- Как бледная лягушка, - повторила женщина.

Мужчина закрыл глаза. «Одни любят, а другие любить позволяют», - подумал он и, не открывая глаз, спросил:

- Надеюсь, ты меня не любишь?

- Не знаю.

- Надеюсь, что нет!

- А если - да?

- Не надо!

Женщина тоже закрыла глаза.

 «А пятно на потолке вовсе не бледная лягушка, - решил мужчина, - а просто тусклая тоска».