пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ     пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ!

Анатолий Аврутин

 

***

 

Фёдор Михайлович, что вы забыли в Москве?..

Николай Переяслов

 

 

Лев Николаевич, страшно вас нынче читать –

Где те характеры, где те мечты и порывы?

Так же чужую жену соблазняют опять,

Но, в основном, соблазнённые живы и лживы…

 

Где же, Борис Леонидыч, та горечь разлук,

Где над февральской чернильницей горькие плачи?

Те же скрещения ног и скрещения рук,

А со скрещением судеб выходит иначе.

 

Вас я, Марина Ивановна, не понимал,

Хоть был раздавлен мрачнеющим ритмом тяжёлым.

Но ведь стихам драгоценным черёд не настал…

Винам – настал… Ординарным, прокисшим, дешёвым.

 

Анна Андреевна, как вы сейчас далеки!

Реквием смолк… Над державой ветра и метели.

Мир обезумел… И чудится – с левой руки

Все мы перчатку на правую руку надели.

 

 

Отпуск

 

Стремясь в светящийся зенит, в прозрачной тишине,

Журавлик тихо пролетит, не зная обо мне.

 

А я живу себе, живу – неделю без проблем.

Ложусь на колкую траву, с куста крыжовник ем.

 

Кошусь на злящихся гусей, шиплю на гусака,

Гляжу на образ жизни сей немного свысока.

 

Являю свой довольный вид родимой стороне.

… Журавлик в небесах летит, не зная обо мне.

 

Я вслед ему махну рукой, крылом он не махнёт.

Меня ни отдых, ни покой не вознесут в полёт.

 

Живу неделю без проблем и жизнь моя пуста.

Всего-то дел – крыжовник ем с колючего куста.

 

Неделю целую подряд, ленивые на вид,

Гусыни на меня шипят…  И женщина шипит…

 

Я с женщиной всегда несмел… А где-то в вышине

Журавлик тихо пролетел, не зная обо мне.

 

 

***

 

«Он был несгибаемым сыном земли!» –

Твердил некролог… «Сын сурового века…»

С ним три человека проститься пришли,

Лишь три человека…

 

Один – потому, что когда-то ответ

Прислали – нельзя отселить из барака.

И подпись его… Мол, возможности нет…

Порвал, выпил вермута: «Сдохни, собака!..»

 

Второй – потому, что посмел написать

Когда-то письмо в областную газету,

Что вор он… В психушку загнали опять:

«Хоронят с крестом… Хоть креста на нём нету…»

 

А третий когда-то с ним в детстве дружил.

Потом разошлись – кто в депо, кто в обкоме…

Ни разу его ни о чём не просил…

Чины не равны, но есть нечто и кроме…

 

Рыдали валторны… Подушки несли –

На каждой подушке мерцала награда.

С ним три человека проститься пришли…

        И всё… И рассказывать дальше не надо.

 

***

           

От смущенья бледна, под грачиные долгие крики,

Приходила одна, приносила ведро земляники.

 

Улыбалась порой, а порою была Несмеяной.

Понял – нету второй, вот такой же, немножечко странной.

 

Всё глядела сквозь тишь, сквозь меня непокорно глядела.

Повторяла: «Шалишь! Не отведаешь белого тела…»

 

Было так горячо, так небесно, так сладостно было.

И светило плечо – сквозь кромешную темень светило.

 

Как стрелы остриё, это белое тело звучало …

Даже имя своё на прощание не прокричала.

 

Кожу мне обожгла… Облик свой унесла светлоликий.

Робкий свет из угла… Сладкий привкус лесной земляники.